| пятница 19.04.2024 15:21:06 | 302028, г. Орел, ул. 7 Ноября, д. 43. Телефон / Факс: 8 (4862) 43-46-71 |       |
 | ||||||
| НОВОСТИ | ПЕРЕДАЧИ | РАДИО РОССИИ | ПРОГРАММА ПЕРЕДАЧ | О НАС | ||
      |
Главная » Вести. Интервью 10:09, 16 апреля 2003 года Политика — это тоже профессияГубернатор области Е.С. Строев отвечает на вопросы газеты “Орловская правда”.Ровно 10 лет назад, 11 апреля 1993 года, впервые в отечественной истории состоялись выборы главы администрации нашей области. Этому событию, во многом определившему дальнейшее развитие как Орловщины, так и России, предшествовали серьезные политические сражения, приковавшие к себе тогда, без преувеличения, внимание всей страны: выборы в Орловской области были знаковыми. “Печаль нашей политической жизни заключается в том, что она, эта жизнь, двухцветна, двудольна, убого полярна. Выбирать не из кого. И страшно”, — причитала по этому поводу “Российская газета”. “Страсти не по масти, а по умной власти”, — отвечала “Сельская жизнь”. И вот прошло целое десятилетие — и трудное, и трагичное, но вместе с тем убеждающее: историческая справедливость все равно возьмет верх. Сегодня можно на мгновение остановиться, оглянуться, подвести итоги пути и взглянуть в будущее. Об этом наша беседа с губернатором области Е.С. Строевым. — Егор Семенович, десять лет назад, в апреле 1993 года в нелегкой борьбе вы стали главой администрации нашей области. Вы тогда возглавили Орловщину во второй раз, но уже в совсем другие, по сравнению с советской эпохой, времена, на переломе истории: Советский Союз был разрушен, а впереди, чего никто из нас еще не знал, страну ожидали расстрел Верховного Совета и дефолт-98, смены правительств и президентов, войны, энергетические кризисы, политические схватки... И вы всегда оказывались в гуще событий — не только как руководитель области, но и как Председатель Совета Федерации. Чисто по-человечески, не приходилось ли вам жалеть о том, что избрали именно такую нелегкую судьбу политика, пошли по пути наибольшего сопротивления: ведь перед вами было открыто много дорог, например, размеренная академическая жизнь, признание в большой науке? — Вы знаете, политика — ведь это тоже профессия, и профессия более тонкая, глубокая и осмысленная, которая увлекает ничуть не меньше, чем наука. Эти 10 лет — очень сложный этап и в истории России, и в жизни каждой личности в отдельности. Будем говорить прямо: были сломаны плановая экономика, система общественной собственности, государственного управления. Под скрежет ломающейся системы управления экономикой ломалась психология людей, возникали непростые, порой очень больные вопросы. Конечно, можно было бы остаться в науке. Поскольку я никогда с ней не расставался, мне удалось на первом этапе поработать на самого себя, стать доктором наук, академиком Академии сельскохозяйственных наук, меня признали коллеги по моему цеху в науке. Но я считал, что этого мало, и, поскольку рычаги воздействия ученого на ход событий настолько незначительны, я не мог стоять в стороне. После определенных раздумий я решил вернуться в политическую сферу деятельности. Тем более что за предыдущие 40 лет в политике жизнь меня кое-чему научила. Вряд ли сегодня в России найдется хоть один политик, который бы прошел все ступеньки — от рядового комсомольского работника, причем на неосвобожденной основе, до члена Политбюро, а затем, опустившись до нуля, опять поднялся. Наверное, это бесследно не прошло. Хочу сказать и то, что ступил на эту стезю осознанно, понимая: те, кто пришел к власти, толком и не знали, и не понимали, в какую сторону идти, что делать, что можно ломать, а чего нельзя. Вот чего нельзя было ломать — так это судьбы людские. Я категорически не согласен с тезисом Гайдара, который сказал, что в рынок надо бросить всех, а кто выплывет — тот и победит. Нельзя эксперименты на живом человеке проводить. Его посыл заведомо означал, что 30—40 миллионов человек не выплывет. Это человеконенавистническая теория, которую я никогда не поддерживал и не разделяю. Хотя знал, что без изменений, без глубоких экономических, социальных и политических реформ Советский Союз и Россия тяжело забуксовали. Реформы надо было обязательно проводить, но проводить осмысленно. Тем более, перед нами был разный опыт. Был опыт Эрхарда в Германии, де Голля во Франции, был опыт Китая. Как ни странно, и пример Чили — это тоже опыт. Ведь сегодня Чили — одно из сильных государств мира. Поэтому нужен был такой подход, который бы сдерживал экстремистские устремления тех людей, которые, сами не понимая, что творят, ринулись строить новый экономический механизм. Мы же за эти годы, а это главное, не допустили уничтожения и избиения кадров. Никто сегодня, никакая политическая партия, не только на Орловщине, но и в центре, не может сказать, что у нас затоптали, перебили кадры. Больше того, мы понимали, что идет смена поколений, и надо было готовить людей. Поэтому мы расширили академию государственной службы, сделали ее самостоятельной. Сегодня ее филиальная сеть раскинулась от Калининграда до Краснодара и Поволжья. Сделано столько выпусков, что не только в областной администрации, но и в районах работают люди не с одним, а с двумя высшими образованиями. В академии люди учатся государственному управлению, повышают компьютерную грамотность, знание иностранных языков. То есть это кадры, готовые работать в рынке. Вот это я бы назвал главным вопросом, который нам надо было решать в переходный период. В Советском Союзе школа подготовки кадров работала как слаженный механизм. И застоя в кадрах не было, и резерв был постоянно, чего не оказалось в новой России. И мы видим, как из-за пробелов в кадровой политике страна терпит очень много неурядиц. Вторая проблема, которая встала перед нами, — откровенно и честно сказать народу: да, мы вошли в рыночную экономику. Но она должна быть социально ориентированной, в ней должно участвовать государство. С одной стороны, должна быть защита старшего и подрастающего поколений, а с другой — право у предпринимателей, молодых, энергичных и крепких людей начать свое дело и на его базе изменить свой жизненный стиль, жизненную ситуацию и соответственно изменить экономику страны. Не только в экономическом, но и в психологическом плане это оказалось самой тяжелой задачей. Поэтому мы методично, медленно, через научные конференции, через семинары и совещания, систему подготовки кадров вели людей к пониманию особенностей рынка, к способности работать в нем. Рынок — вещь жестокая. В нем побеждает, как правило, сильный. Здесь есть конкуренция. При слабой государственной машине рынок становится неуправляемой стихией, подминающей и ломающей неокрепшие силы. И этот этап нам надо было пройти. Вот почему мы смело пошли на расширение институтов и университетов в Орле. Сегодня у нас студентов больше, чем в советское время. Мы стали давать рыночные профессии. Мы привлекаем преподавателей, профессоров со всей страны, заключили прямые договоры с МГУ и Санкт-Петербургским университетом, и теперь наши студенты доучиваются там, преподаватели столичных вузов читают лекции в Орле. Для проведения аграрной реформы создали фонд “АгроМИР”, привлекли для этого федеральные и иностранные деньги. И вот уже 10 лет он работает прекрасно. Во многом благодаря этому мы сумели самое главное — сохранить землю в руках крестьян. С гордостью говорю: мы смогли защитить крестьян. Нас волновала и система государственного устройства. Конституцией был создан каркас государства, а вот тех внутренних тяжей, связывающих федеративное государство экономическими, нравственными, политическими и стратегическими интересами, так и не было создано. Ельцин, уйдя, так и не понял, что оставил Россию рыхлой, неуправляемой, когда по всей великой стране была посеяна борьба центральной власти с губернаторами, губернаторы боролись с мэрами городов, мэры — с нижестоящей властью. Советы тоже боролись с губернаторами... Эта властная чехарда ослабляла и разрушала страну. Мы же определили своим главным лозунгом стабильность и созидание. Стабильность и политическую, и экономическую, и человеческую. У нас нет борьбы сегодня между областным Советом и губернатором, между нами и федеральным округом, наоборот, я стал председателем Совета ЦФО. Нет у нас борьбы с мэром, между нами и районными администрациями. Да, возникают иногда трудности, коллизии, но мы всегда протягиваем руку помощи. Были трудности во Мценске зимой в коммунальной сфере, город вообще мог остаться без света и тепла. Мы дали деньги из регионального бюджета и спасли его. Думаю, что даже сам глава администрации города не понял, что его спасли потому, что чувство порядочности оказалось выше. То же самое было сделано и в Орле. Проплатили в декабре 60 миллионов рублей, в феврале — еще 35 миллионов из областного бюджета. Город нормально переживает зимы, обходится без всяких отключений света, тепла. Кроме этого мы взяли на областной бюджет выплату заработной платы всем учителям, врачам, работникам культуры и все надбавки к ней. Теперь зарплата выплачивается день в день. Поэтому когда кто-то собирался выйти на улицу с лозунгами, то я спрашивал: а что вы хотите? Говорят, повысить зарплату в два раза. Отвечаю, что ведь и я этого хочу. Поэтому в Калуге на совещании ЦФО, где рассматривались вопросы культуры, я как председатель Совета округа предложил принять решение о повышении заработной платы работникам культуры в два раза. Рассматривали, как защитить и сохранить памятники. А я считаю главным памятником кадры, работающие в самой культуре. Если мы этих людей потеряем, то и культуру потеряем. Потеряем национальную, отечественную культуру, которая закладывает и бережет нравственные начала всей нации. Поэтому вот эти десять лет охарактеризовал бы годами упорной, кропотливой, я бы сказал, педагогической работы по переориентации общественного сознания на умение работать в рынке, при этом сохраняя уважение к личности, к нашей истории, сохраняя кадры, направляя потенциал народа на созидательную деятельность для завтрашнего дня. — Егор Семенович, вы во многом предвосхитили следующий вопрос. Бывая на различных мероприятиях, совещаниях, которые вы проводите, особенно когда речь идет об усилении руководства, как то было, например, в Знаменском или Кромском районах, журналисты видят, что, пожалуй, одна из наиболее сложных ваших проблем как руководителя области — это найти и поставить на нужное место людей, которые могут и хотят работать. Мы видим, как непросто порой это сделать. На ваш взгляд, кадровая проблема по-прежнему остается одной из наиболее острых? — Через мои руки прошли тысячи людей, которых я лично выдвигал на руководящую работу. Поскольку, как говорят, рука уже набита, да и взгляд тоже, я могу твердо сказать: кадры всегда были сердцевиной управления. Никакой управленческой дисциплины в системе нельзя создать, если не создал кадровую систему. Как правило, природа одаривает лишь небольшое количество людей способностью управлять другими, творчески развивать процессы, происходящие в обществе, в техническом прогрессе и т.д. Без преувеличения могу сказать, что иногда из тысячи выбираешь одного человека. Но к такому человеку приглядываешься много лет. Иногда до десятка лет следишь за развитием того или иного человека. Но уж когда назначаешь его на ответственную работу, то вместе с ним отвечаешь за нее. Такое явление у нас действительно было в Знаменском районе. Нам пришлось взять лучшего директора из опытного хозяйства института зернобобовых культур и послать его в Знаменский район, заведомо зная, что учить агротехнике его не надо, он знал, как получать урожай зерновых по 40 и по 60 центнеров с гектара. Его не надо было учить и тому, как развивать животноводство. А вот как сплотить коллектив, как в этом безлюдном районе создать принципиально новую структуру управления в условиях рынка — в этих вопросах его надо было обязательно поддерживать. В прошлом году этот район почти удвоил объемы производства. На полях, конечно, появилась иная культура земледелия, которой даже могли бы позавидовать соседи. Но исторически сложившаяся бедность, слабость этой зоны не позволяет ему вырваться на первые позиции. Но мы уверены, у главы района Станислава Ярославовича Яценко, у Знаменского района будущее хорошее. Были проблемы и в Кромском районе. Это большой район, много своих ярких руководителей. И все-таки нам пришлось направить сюда готового, опытного главу администрации из Сосковского района, который прошел комсомольскую школу (был первым секретарем райкома комсомола), поработал в опытном хозяйстве института охраны труда, знал очень хорошо растениеводство, животноводство. В Сосково наладил производство кормов. Он не эгоистичен, уважает людей, даже иногда чересчур добродушен к тем, кто этого не всегда и заслуживает. Мы видим, как вокруг него сплачивается население, как развиваются агроструктуры, как постепенно поднимается экономика в районе. Думаю, что бы я ни делал, сколько бы денег ни вкладывал в район, ничего бы не вышло без хорошего руководителя. Поэтому подготовка кадров — это фундамент любой работы, будь то в рынке или в системе плановой экономики. Управленец — это дар божий. Управленцев, менеджеров всегда ищут, нанимают на работу. Управленцы, как и музыканты или певцы, получают дар от природы, и этот дар надо вовремя заметить и использовать по назначению. — Не могли бы вы в общих чертах обозначить успехи нашей области за последние годы, а какие планы и задумки, может быть, не удалось реализовать? — Самое большое разочарование, которое испытываю я, да и любой житель области, — это то, что нам никак не удается перестроить промышленность для работы в рыночной экономике и создать там надежный потенциал для реформирования на основе научно-технического прогресса, современных технологий. Мы многое делаем, но лавинообразного прорыва в этом направлении еще нет. Хотя весь ход событий подготовил экономику для этого, накоплена потенциальная энергия для рывка. В 1997 году, понимая, что промышленность “садится”, мы пошли на нестандартный шаг: взяли кредит в 700 миллиардов рублей (причем дешевый кредит: в то время, когда он выдавался под 150-200%, нам дали его под 5-10%) и вбросили в промышленность. Тем самым мы сохранили заводы, рабочие места, спасли зарплату. Да, мы проели эти деньги, но, проев их, спасли рабочий класс, сохранили производство, дали людям внутреннюю уверенность в том, что можно выжить. За это время подросли новые кадры, и мы сейчас почувствовали, как стало меняться лицо многих промышленных предприятий. При этом я понимал, что на старой, леченой лошади мы далеко не уедем. Нам надо было создавать новые предприятия, которые бы сами взрывали сложившийся уклад производства. Поэтому и “Велор” пришел к нам с новейшими технологиями и с огромными объемами производства, поэтому пришел к нам и “Фригорекс”, а теперь и комбайновый завод, начали выпускать новый автогрейдер, полностью реконструирован завод “Коммаш”, производим современные погрузчики, пользующиеся спросом и за кордоном. Мы вырвались на внешний рынок. Если раньше внешнеторговый оборот составлял 14-18 миллионов долларов, то в прошлом году — 220 миллионов. У нас появилась продукция, легко продаваемая на внешнем рынке, имеющая собственный знак качества. Вот эта часть работы оказалась самой тяжелой. Сдвинуть промышленность с места было нам очень тяжело. Второй экономический вопрос — это реформирование аграрного комплекса. Пришлось столкнуться с массой проблем. В стране не было наработано ни методик, ни механизмов, ни идеологии реформирования АПК. Было только одно: продай землю, а что будет с крестьянином — это уже никого не интересовало. Согласиться с таким подходом мы категорически не могли и стали отрабатывать свой собственный механизм аграрного реформирования. И отработали его. Мы создали принципиально новую структуру управления, когда к нам приходят инвесторы и берут агрофирмы в аренду, а земля остается в собственности крестьян. Вот “Северная нефть”, забирая в аренду агрофирму, вкладывает в нее 100-150 миллионов рублей. Где бы я взял эти деньги? Да нигде. И это только один пример из многих. Агрофирмы в Колпне, Новосиле, Мценске, Тросне, Шаблыкино, Хотынце, Знаменке, Корсаково получают капитал от внешних инвесторов. Я почувствовал, что наконец и эту плотину мы начинаем прорывать, двигаться вперед. А исходя из этого, хочу сказать: трудности аграрного реформирования мы вовремя заметили и не скрывали от народа. Наоборот, мы работали вместе с народом. На днях мы подводили итоги работы промышленности. Меня удивило выступление одного из награжденных конструкторов. Он сказал: “Я и не знал, что такие вопросы у нас решаются. Интересно не только слушать — интересно жить, когда очаги прорывных технологий появляются то на одном, то на другом предприятии”. Задача выйти на средний уровень зарплаты в промышленности в 4 тысячи рублей была выполнена, в этом году мы должны выйти уже на 5 тысяч рублей. И я чувствую, как эта работа объединила всех: и профсоюзы, и директора, и руководители администрации работают сообща. И это гарантирует успех. Пусть это не такая уж и высокая зарплата, но главное, что мы не стоим на месте, люди учатся выживать в рынке, учатся зарабатывать деньги. Зарабатывать, как это делают наши фермеры: они не только зарплату получают, но и дома себе построили по программе “Славянские корни”, и легковые машины купили. Вот, наверное, где самые главные трудности, но поэтому мы и работаем на этих направлениях. — В этой связи: как вам видятся стратегические направления дальнейшего развития области? Какие точки роста, направления главного удара наметили бы вы? — Я думаю, что сегодня на первое место надо поставить машиностроение. Ни одна страна мира не может стать богатой, если отстает машиностроительная отрасль. Машиностроение — это двигатель прогресса, это кладезь интеллектуальной мысли, это в конечном счете выпуск самой высокооплачиваемой продукции. Поэтому сейчас мы делаем все для того, чтобы машиностроительный комплекс Орловщины сохранить, развить и двинуть вперед. 3 апреля мы показали всем соседним регионам выпуск нашего комбайна “Орел”. Под этот и ряд других заводов мы привлекли машиностроение Красноярска, Алтая, Волгограда, Павлодара, Харькова... Мы считаем, что здесь самая ударная, прорывная точка. Здесь будет задействован рабочий класс, интеллектуальный потенциал технического университета. Вторым направлением я бы назвал развитие перерабатывающей и пищевой промышленности. Здесь можно в два-три раза увеличить объемы производства. Последняя встреча с инвесторами показала, что это вполне возможно. Только на днях мы побывали в агрофирме “Маслово” у А.Н. Дрогайцева, который запустил орловский свиноводческий комплекс “Серп и молот”. Его когда-то строил весь город, и лет 20 он простоял. Дрогайцев тихо и без суеты восстановил его и, кроме того, построил цех по переработке мяса. Сегодня уже выпускается около 50 видов всевозможных изделий. Сами начинают торговать продукцией. На вопрос: “Почему не сдаете мясо на Орловский мясокомбинат?” — мне отвечают, что прибыль им самим не помешает. Вот живое направление в работе, вот точка роста, которую мы обязаны всячески поддерживать. Третье направление. Я считаю, что мы вплотную подошли к рывку в развитии строительного комплекса. Это не дело, что наши строители в последние годы сидели и ждали, когда им дадут деньги из бюджета. Сегодня мы отработали механизм увеличения в два раза строительства жилья в области без бюджетных вливаний. “Орелстрой” уже полностью загружен работой на год вперед, в два раза выросли объемы подрядных работ. А кроме того есть еще масса заказов, приходят инвесторы с очень перспективными предложениями из разных регионов, в том числе и из Москвы, идет арабский, другой иностранный капитал. Это ведь не только строительство объектов, но и рабочие места, и зарплата, и налоги в бюджет, и рост населения. Четвертое. Область была и остается аграрной. Прямо скажу: мы смогли рвануться вперед по объемам производства, но не смогли развить рыночную инфраструктуру аграрного комплекса. Продавать зерно за 1000-1300 рублей можно, но это безумие в экономике. Зерно надо переработать, а потом уже продать. Сегодня на двух мельницах агрофирмы “Пшеница-2000” стоит огромная очередь. За мукой едут из Смоленска, Брянска, Калуги, Тулы, других областей. Отпускается по 3,5-4 тысячи тонн муки. С.А. Будагов продает ее по 4,5-5 тысяч тонн. А сколько еще даст маслопереработка, переработка сахарной свеклы! Думаю, что даже при этих объемах мы можем удвоить прибыль за счет глубокой переработки. Мы и создавали свои крупные структуры затем, чтобы производство, переработка и реализация были в одних руках. Это позволит полученные за счет реализации деньги вкладывать в первичное производство. Вот что можно сказать схематично о наших основных точках роста. Кроме этого, самый большой наш резерв — в привлечении инвестиций. Мы будем в этом году проводить уже седьмую ярмарку инвестиций. Каждый год такие ярмарки дают прямых вложений столько, что это сопоставимо с двумя-тремя бюджетами области. Это дает нам импульс, простор для дальнейшего развития. В своей книге “Самоопределение России в условиях глобализации” я подробно описываю процессы, которые сегодня происходят в экономике. Процесс формирования корпоративного капитала, процесс глобализации — неумолимы. Эти процессы, несмотря на все сопротивление, перешагивают не только заборы отдельных предприятий, но и государственные границы. Сегодня можно выступать против, возмущаться, но в то же время надо знать законы, по которым эти процессы развиваются, надо встраиваться в них, уметь направлять идущие капиталы в нужное русло, заставить их работать на нас. Мы привлекаем крупнейших инвесторов, они вкладывают деньги в нашу экономику, поднимают ее вместе с нами. Инвестор, вложивший деньги в наше производство, с собой его уже не унесет, может только продать. Ну что ж, мы и не против, если придет еще более эффективный собственник. Определение, самоопределение нашего места на этом историческом этапе развития экономики должно находиться сегодня в поле зрения непосредственно первых руководителей управления области. — Вы многие годы возглавляли Совет Федерации. Как-то в одном из интервью сказали, что если бы Совет Федерации был создан раньше, то ни августа 1991-го, ни октября 1993 года не было бы. Даже А. Чубайс признавал, что вы лично трижды удерживали страну на краю пропасти. Не могли бы с позиций сегодняшнего дня прокомментировать те события? И, может быть, скажете несколько слов о сегодняшнем Совете Федерации? — Откровенно говоря, расстрел Белого дома — это был варварский выпад и против демократии, и против народа, и против собственной совести тех людей, которые расстреливали его. В тот период я был только что избран главой администрации области. 5 октября нас вызвали в Москву. А когда развивались события, 3-4 октября, я получал каждые 10-15 минут информацию о том, что происходит. Я знал, как захлебнулось противостояние, как людей увели от Кремля к телевизионной башне, как, практически, предали их. Выступление было все-таки стихийным и неосознанным, но доведено до абсурда, до стрельбы. По-моему, на это не решился бы даже Пиночет. Я никому не рассказывал, но мне пришлось многое сделать, чтобы спасти здесь, в Орле, и власть, и депутатов, и “Орловскую правду”. Ведь после расстрела к нам приехала комиссия искать сторонников Верховного Совета. А у нас в Орле была проведена сессия областного Совета, на которой все звали к топору, произносили пламенные речи. На ней даже Юдин струсил выступить с речью. Только я в заключение вынужден был встать, охладить зал, осмыслить события, представить, в каком положении окажутся завтра те, кто сегодня громче всех кричал. Мы знали, как в 1991 году разгоняли всех подряд… Словом, эта комиссия, как ни металась, так и не нашла ничего. Областной Совет был сохранен. Это был первый урок, как бороться в неравных условиях. Бороться, прежде всего, разумом. Второй урок был в 1996 году. Б. Ельцин прямо потребовал от меня дать согласие на разгон Государственной Думы, да и всего Федерального Собрания. От меня требовалось только сказать слово “да”. Но я понимал, что грядет второй расстрел, а этого общество уже не могло допустить. Это была бы уже гражданская война. Оказалось так, что ни В. Черномырдин, ни Ю. Лужков не смогли противостоять Б. Ельцину. Я отказал ему. Он мне посоветовал подумать и сказал, что позвонит через два часа. Ровно через два часа он позвонил и спросил: “Ну так как, вы меня поддержете или нет?” Я предложил подъехать к нему и все обсудить. Он ответил: “Нет, я еще раз вас прошу поддержать, я в 8 часов должен объявить Указ о роспуске парламента”. Уже все было подготовлено. И в это же время позвонил мне Чубайс и попросил помощи. Сказал: “Наши силы исчерпаны, случится очередная беда”. Я засмеялся и говорю: “Ну, слава Богу, а то казалось, что у всех дурь дошла до крайности. Имейте в виду, я уже остановил развитие событий, и дальше не дам “добро” на разгон Думы”. В 7 часов Ельцин снова звонит мне. Зная его характер, я начал говорить обо всем, и в процессе разговора все повторял: “Борис Николаевич, утро вечера мудренее. Ну кто такие решения принимает на ночь? Давайте соберемся утром, встретимся, обсудим”. Рано утром я приехал к президенту. Вижу, он весь взъерошенный, видно, что ночь не спал. И он вдруг говорит: “Вы были правы. Хотели сыграть на моем характере. Вот вам письмо, я обращаюсь к Совету Федерации, рассмотрите его”. И еще раз сказал: “Вы правильно поступили, Егор Семенович”. Первый помощник президента Илюшин попросил у меня письмо. Я отдал ему и сказал, что оно мне руки жжет, не будем мы на Совете Федерации обсуждать это ночное безумие. Этот кризис разрешился только потому, что в критическую минуту нашелся человек, который четко сказал “нет”. И не просто сказал, а сказал, зная, что за его спиной стоят руководители регионов. А это не 91-й и не 93-й годы, по сути, власть уже находилась в руках Совета Федерации. И президент не смог пойти против такой силы. Следующая волна началась после дефолта августа 1998 года. Я тогда внес предложение создать комиссию по дефолту из числа членов Совета Федерации. Вспомните то время… Кто-то звал народ на рельсы, люди под Москвой уже выходили перекрывать железную дорогу, начиналась новая волна противостояния. Мы открыто потребовали: дайте объяснение, куда делись 4,8 миллиарда долларов. Тогда полетели головы премьера Кириенко и председателя Центробанка Дубинина. Многих тогда “спустили в канализацию”, потому что оправдать их было невозможно. Это был второй этап, когда в стране назревал взрыв. А сколько еще было промежуточных моментов, которые могли перерасти в серьезные кризисы? Особенно сильным было противостояние по Генпрокурору Скуратову. Он стал просто каким-то клеймом Совета Федерации: почему мы его не освобождаем, если президент уже сказал свое мнение! Меня много раз приглашали на дачу к Ельцину, приглашала его команда, требовали принять решение. Я создал комиссию, и она начала работать. Мы сказали: если у вас есть какие-то материалы против Скуратова, комиссия их рассмотрит и вынесет объективное решение. В который раз под колеса был брошен мой личный авторитет, кто-то ведь должен был это остановить… Я прекрасно понимаю, что нынешний Совет Федерации проголосовал бы за две минуты. У нас это не прошло. Другой пример: если бы в свое время не вооружали Дудаева, не отправляли в Чечню самые современные самолеты и танки, если бы Дyдaeв сел с нами за стол переговоров вместе с Шаймиевым, Рахимовым, Аушевым, с другими руководителями регионов, я уверен, он тихо и спокойно, послушав выступления таких же лидеров, а может, и поумнее, не пошел бы на эту кровавую бойню. Не было бы этой войны, этого противостояния. Вот почему я говорю: Совет Федерации был единственным стабильным, разумным, взвешенным органом власти. Наша позиция не позволила на переходном этапе, с одной стороны, разорвать страну на части, как этого хотели националы, а с другой — не позволила центральной власти организовать новые расстрелы, удержала власть от крайних вариантов. Считаю, что в этом огромная историческая заслуга нашего Совета Федерации. Что касается нынешнего Совета Федерации, то свое отношение к нему я высказал сразу после выборов. Какой он? Да никакой. Сенаторов никто не избирал, многие сбежались туда спасать свои капиталы. Мне жаль других умных ребят, которые попали в палату. Многие из них спокойно прошли бы в результате всенародных выборов и не чувствовали бы себя ущемленными. И тогда, и сегодня я повторяю: для утверждения демократических начал управления страной нам нужен двухпалатный парламент. Но он должен быть всенародно избранным. Избранным из честных, компетентных и совестливых людей. России нужны реформы, без них уже не обойтись. Россия вошла в рынок, и воевать с ним уже нельзя. Но нужны такие реформы, которые осмыслены и поддержаны народом. Реформы, которые бы позволяли улучшать жизнь людей. Мы должны использовать опыт социал-демократического движения на Западе. Там реально защищают людей. Да и у нас в стране большинство партий сбились на левом фланге, потому что на правом уже делать нечего. В том числе и “Единая Россия”. Сегодня самое большое противоречие, которое власть не видит или делает вид, что не видит, — это пропасть между богатыми и бедными, между центром и регионами. Или мы будем разными способами воздействовать на эту власть и исправим положение, или опять страна подойдет к краю пропасти. Страна вновь встала на исторический перекресток, снова должна сделать выбор, избрать свой завтрашний день. Мы прекрасно понимаем, что сегодня в центре сосредоточено 80% капитала. На миллион жителей Москвы приходится 40 миллиардов бюджетных рублей плюс такое же количество денег, выделяемых ведомствами и министерствами. В Орловской области — всего один миллиард рублей. Поэтому здесь мы не можем с ними соревноваться. Еще раз повторяю: только своим умом мы можем отстаивать интересы России. 11 апреля мы проводим конференцию политологов разных школ и направлений, экономистов, где открыто хотим послушать любое мнение, по какой же дороге нам завтра идти, невзирая на политические пристрастия. Россия у нас одна. И мы для России одни. — Егор Семенович, в начале 90-х журналисты все донимали вас: кто вы — коммунист или демократ? А вы отвечали: я Строев. Но сегодня очевидно, что общество делится не на коммунистов и демократов, а на тех, кто считает Россию Родиной, и тех, кто говорит “эта страна”, кто просто делает здесь деньги. Вы уже коснулись этой темы. Грядут парламентские и президентские выборы. Скажите, как вам видится перспектива России, что нас ждет, куда мы идем? — Я могу повторить и сегодня то, что говорил в начале 90-х: я Строев. И меня привлекали, звали только потому, что у меня было собственное мнение, которое я никогда и нигде не боялся высказывать. Это было и при Советской власти, и сегодня, будет и дальше, какие бы ветры ни дули. Главное заключается в том, что за последние 10 лет в России, с одной стороны, проходили как бы демократические преобразования: утверждались свобода личности, предпринимательства, свобода слова, а с другой стороны, способы этих изменений привели к построению криминального государства. Некоторые получили до такой степени большую свободу, что, приобретя огромный капитал, свили свои штаб-квартиры на Западе. Отсюда и разговоры об “этой стране”. Я всегда говорю — “в моей стране”. Одна из моих книг так и называется — “Горжусь моей Родиной”. Я специально вынес в заголовок эти слова, я горжусь и дальше буду гордиться моей страной. Я с возмущением говорю о тех “патриотах”, которые говорят “за Россию”, а деньги увозят на Запад. Дальнейшая судьба России все равно будет за патриотами, нормальными людьми, принимающими рыночную экономику, но работающими у себя в стране, на свой собственный народ, развивающими научно-технический прогресс, думающими о величии страны, ее авторитете и влиянии на международной арене. И никакие другие волны не пройдут, сколько бы нас ни сбивали те, которые даже с началом агрессии в Ираке боятся принять решение в Совете Федерации — агрессия эта война или не агрессия. Да как же можно целый день спорить, если американцы уже применяют в Ираке кассетные бомбы, если они могут уже завтра применить там вакуумные бомбы? Как же еще по-другому назвать эту войну? Для нас ясно одно: на этом распутье мы выбираем свою родную, отечественную дорогу, по которой мы шли и будем идти, используя все политические ветры. Иногда ведь, как говорят, парусники и против ветра ходят. Записал Юрий ЛЕБЕДКИН. Источник: Газета "Орловская правда" номер от 11 апреля |
Адрес: 302028, г. Орел, ул. 7 Ноября, д. 43. Телефон / Факс: 8 (4862) 43-46-71.
